Однажды Сократ имел беседу с Периклом18, сыном знаменитого Перикла. Я имею надежду, Перикл, так начал Сократ, что когда ты станешь стратегом, то наше отечество в военном деле усовершенствуется и прославится и одолеет врагов. Хотел бы я этого, Сократ, сказал Перикл, только как это осуществить, не могу себе представить. Хочешь, отвечал Сократ, побеседуем на эту тему и посмотрим, в чем уже сейчас есть возможность к этому? Хочу, отвечал Перикл. Ты знаешь, конечно, что по количеству населения19 афинян нисколько не меньше, чем беотийцев? сказал Сократ. Да, знаю, отвечал Перикл. А как ты думаешь, где можно больше набрать крепких и красивых людей – в Беотии или в Афинах? Думаю, и в этом Афины не отстанут. А где, по-твоему, больше взаимной благожелательности? В Афинах, я уверен: в Беотии многие, третируемые свысока фиванцами, относятся к ним враждебно; в Афинах я ничего подобного не вижу. Затем, афиняне – самые честолюбивые на свете люди, проникнутые чувством собственного достоинства; а эти чувства очень сильно побуждают людей бороться за славу и отечество. И в этом отношении афинян нельзя упрекнуть. Затем, подвигов предков, столь великих и в таком числе, ни у кого нет, как у афинян; а это поднимает дух у многих и зажигает в них стремление к доблести и героизму. Все это – правда, Сократ, но, ты видишь, со времени поражения Толмида20 с тысячным отрядом при Лебадии и Гиппократа при Делии слава афинян по сравнению с беотийцами умалилась, а надменность фиванцев по отношению к афинянам возросла: беотийцы, прежде не дерзавшие даже в своей собственной стране противостать афинянам без помощи спартанцев и других пелопоннесцев, теперь грозят одни вторгнуться в Аттику; а афиняне, прежде разорявшие Беотию, боятся, что беотийцы опустошат Аттику. Я понимаю, конечно, что это так, отвечал Сократ, но, мне кажется, теперь отношение граждан к хорошему вождю лучше. Самонадеянность рождает в человеке небрежность, нерадение, неповиновение, а страх делает людей внимательнее, послушнее, дисциплинированнее. Это можно заключить из того, как ведут себя матросы на кораблях: когда они ничего не боятся, у них полный беспорядок; но, как только испугаются бури или неприятеля, они не только исполняют все приказания, но и молчат, напряженно ожидая команды, как хор. Но предположим, сказал Перикл, что теперь афиняне будут оказывать полное повиновение; уже пора бы тебе сказать, как нам побудить их опять воспламениться стремлением к старинной доблести, славе и благоденствию. Так вот, отвечал Сократ, если бы мы хотели, чтоб они заявили свои права на имущество, которым владеют другие, то всего скорее побудили бы их к этому указанием, что это – отцовское наследие, принадлежащее им по праву. Но, так как мы хотим, чтоб они стремились к первенству в доблести, то опять-таки надо указать, что доблесть издревле составляет их отличительную черту и что к ней они должны стремиться, чтобы быть выше всех. А как нам это доказать? Думаю, если мы будем напоминать им, что самые отдаленные предки их, нам известные по преданию, были доблестными мужами, как они сами об этом слыхали. Ты разумеешь спор между богами, решение которого было предоставлено Кекропу21 и его друзьям ввиду их героизма? Да, а также говорю о воспитании и рождении Эрехфея22, о войне при нем с жителями всего пограничного материка, о войне при Гераклидах23 с жителями Пелопоннеса и о всех войнах при Тесее24, в которых они выказали свое превосходство над всеми народами тогдашнего времени. Если угодно, я скажу и о более поздних подвигах их потомков, незадолго до нас живших. Они отчасти одни боролись с народом25, властвовавшим над всей Азией и Европой до Македонии, превосходившим силою и богатством народы прежних времен и совершившим замечательные дела; отчасти же в союзе с пелопонн есцами они прославились в боях сухопутных и морских: всем известно, что они намного были выше своих современников. Да, это известно, заметил Перикл. Поэтому, несмотря на множество переселений в Элладе, они все время оставались в своей земле26, а многие предоставляли на их решение свои споры о праве, многие искали у них убежища от притеснений сильных6. Да, сказал Перикл, и я дивлюсь, Сократ, как же это наш город клонится к упадку! Я думаю, вот почему, отвечал Сократ: как борцы какие-нибудь, в сознании своего большого превосходства над противниками и побед над ними, становятся небрежными и отстают от них, так и афиняне, вследствие своего превосходства, перестали заботиться о себе и через это становятся все слабее и слабее. Что же им теперь делать, чтобы вернуть себе прежний героизм? спросил Перикл. В этом, по-моему, нет никакого секрета, отвечал Сократ: если им разузнать, какие порядки были у предков, и соблюдать их столь же строго, то они стали бы ничуть не хуже предков27. Если не это, то надо взять за образец тех, кому теперь принадлежит первое место, и завести те же порядки, что у них28: тогда, при одинаковом укладе жизни, афиняне были бы ничуть не хуже их, а при более строгом даже и лучше. Ты хочешь сказать, по-видимому, заметил Перикл, что нашему городу далеко до совершенства: когда афиняне будут уважать старших так, как спартанцы29? У нас с презрением смотрят на всех стариков, начиная с отцов. Когда они будут заниматься так гимнастическими упражнениями? Они не только сами пренебрегают здоровьем, но и над теми, кто заботится, смеются. Когда будут nак повиноваться властям? Они даже хвалятся неуважением к ним30. Когда будут так единодушны? Вместо взаимной поддержки для общей пользы они друг другу вредят, завидуют больше, чем чужим31, больше всех н а свете ссорятся как в частных, так и в общественных собраниях, чаще всех на свете ведут тяжбы между собою32 и предпочитают наживаться друг от друга таким способом, чем путем взаимной поддержки; на общественное достояние смотрят как на чужое33, тоже дерутся из-за него и чрезвычайно бывают рады, когда обладают силой в такой борьбе. Вследствие всего этого у нас в городе полное незнание военного дела и трусость, страшная вражда и ненависть среди граждан, и потому я очень боюсь всегда, как бы родину нашу не постигло такое бедствие, какого она не в силах будет пере нести. Нет, Перикл, возразил Сократ, ты ни в каком случае не думай, что афиняне страдают таким неисцелимым недугом порока! Разве не видишь, какая у них дисциплина во флоте, как точно на гимнастических состязаниях исполняют они приказания руководителей и в хорах не хуже кого другого слушаются учителей? Вот это-то и удивительно, сказал Перикл, что такие люди34 подчиняются начальникам, а гоплиты и кавалеристы, которые состоят из выдающихся, по-видимому, в нравственном отношении граждан35, больше всех заражены духом неповиновения! Тут Сократ сказал: А Ареопаг, Перикл, составляется разве не из выдержавших испытание граждан36? Конечно, отвечал Перикл. Так, знаешь ли ты судей, которые при решении судебных дел и во всей вообще своей деятельности поступали бы с большим благородством, соблюдением законов, достоинством, справедливостью? Не могу их упрекнуть, отвечал Перикл. А в таком случае, отвечал Сократ, не надо отчаиваться, будто у афинян порядка нет. А между тем, возразил Перикл, как раз в военной службе, где особенно требуются ограничение своей воли, дисциплина и повиновение, они ни на что подобное не обращают внимания. Может быть, потому, отвечал Сократ, что здесь начальники-то у них люди совершенно невежественные37. Разве не видишь, управлять музыкантами, певцами, танцовщиками никто, не знакомый с этим делом, даже и не возьмется, точно так же, как и борцами и кулачными бойцами? Всякий, кто управляет ими, может показать, где он научился тому, чем управляет; а стратеги в огромном большинстве случаев не имеют никакой подготовки20. Тебя, конечно, я не считаю таким: думаю, ты можешь сказать с не меньшей точностью, когда начал учиться стратегии, чем когда начал учиться борьбе; думаю , много военных приемов унаследовал от отца и хранишь в памяти своей, много других собрал отовсюду, где только можно было научиться чему-нибудь полезному для стратегии. Думаю, о многом ты размышляешь, чтобы не осталось неизвестным тебе что-нибудь полезное для стратегии; если заметишь у себя недостаток таких сведений, ты ищешь людей, знающих это, и не жалеешь подарков, расточаешь им любезности, чтобы получить от них недостающие тебе сведения и иметь в них хороших помощников. Тут Перикл сказал: Я вполне понимаю, Сократ, хоть ты говоришь это, но у тебя и мысли нет, будто я забочусь о пополнении знаний; ты хочешь только показать мне, что будущему стратегу необходимо заботиться обо всем этом; конечно, и я согласен с тобой в этом отношении. А обратил ли ты внимание, Перикл, продолжал Сократ, на то, что на границах нашей страны по направлению к Беотии тянутся высокие горы38, через которые ведут в нашу страну узкие и крутые проходы, и что она посредине разрезана неприступными горами39? Конечно, отвечал Перикл. А слыхал ли ты, что мисийцы и писидийцы в стране царя40, занимающие совершенно неприступные места и легко вооруженные, могут набегами наносить много вреда стране царя, а сами оставаться независимыми? И про это слыхал, отвечал Перикл. А не думаешь ты, продолжал Сократ, что и афиняне в том возрасте, когда человек еще не отяжелел41, если будут иметь вооружение полегче и занимать горы на границе нашей страны, будут наносить вред врагам и послужат великим оплотом нашим гражданам42? Думаю, Сократ, отвечал Перикл, и это все полезно. Так, если нравится тебе этот проект, продолжал Сократ, испробуй его, дорогой друг: если ты что-нибудь из него приведешь в исполнение, тебе будет слава, а государству польза; если не сможешь, то ни государству не повредишь, ни сам не осрамишься.
Категория: Народ | Добавил: Полина (02.01.2008)
| Автор: Ксенофонт
